Великое вино из России

Михаил Николаев производит впечатление очень спокойного, обаятельного и уверенного в себе человека, каким и должен быть настоящий финансист. Но несколько лет назад бывший владелец страховой компании «НАСТА» и «Роспромбанка» крайне удивил своих друзей, когда после продажи бизнеса решил заняться виноделием. Он приобрел участок земли в Краснодарском крае и основал винодельческое хозяйство «Лефкадия», которое на сегодняшний день лидирует по числу упоминаний в авторитетном гиде «Вина России» Артура Саркисяна. Не ограничиваясь виноделием, он развивает комплексную программу по восстановлению инфраструктуры и развитию среды в селе Молдаванское, где расположено хозяйство. Азарт, риск и драйв – так Михаил Николаев описывает свой проект. При этом глаза у этого рассудительного человека сразу загораются огнем. Корреспондент журнала «Инвестиции. Профессиональный взгляд» встретилась с Михаилом Николаевым и убедилась в том, что виноделие в России – это не миф.

Интервью: Елена Белевцева

За окном – холодная и промозглая московская погода. Я сижу в офисе, готовлюсь к интервью, нахожу в Интернете фильм о винодельческом хозяйстве «Лефкадия» и сразу оказываюсь в теплом и гостеприимном Краснодарском крае… Раннее утро, покрытые лесом холмы, цветущие луга, легкий туман… ветер колышет ветки виноградников, роса оседает на спелых гроздях, белый домик с башней, красная крыша, уютный внутренний альтернативные инвестиции дворик, атмосфера спокойствия и благополучия… французские специалисты проверяют урожай, обсуждают, когда начнется сбор… виноград собирается вручную в небольшие емкости, затем вручную отбирается и сортируется… современное оборудование, технологичное хозяйство, лаборатория мирового уровня… 40 минут, которые длится фильм, пролетают незаметно, но на интервью я прихожу уже совершенно очарованная магией и философией этого места…

И./ Михаил Иванович, как у вас возникла идея заняться виноделием? Это осуществление какой-то давней мечты, желание заняться чем-то новым или просчитанный бизнес-проект? 

 Это стечение обстоятельств. Я никогда не думал, что буду заниматься виноделием, пока однажды мне не поступило предложение выступить инвестором в проекте Chateau le Grand Vostock. Сначала я отказался, потому что никогда не думал, что в России можно делать качественное вино. Но оказалось, что можно. В итоге с Chateau le Grand Vostock мы не договорились по цене, но эта тема мне уже стала интересна. Мне удалось найти подходящий участок земли, пригласить специалистов и приступить к посадке виноградника. Первая посадка оказалась не очень удачной. Тогда я обратился к Жилю Рею – очень талантливому агроному, 15 лет проработавшему в хозяйстве MoutonRothschild в Бордо. Он познакомил меня с Патриком Леоном, долгие годы возглавлявшим Mouton-Rothschild. Патрик создал такие легендарные вина Нового Света, как Almaviva (Чили) и Opus One (Калифорния). Я несколько месяцев его уговаривал, пока он не дал согласие к нам приехать посмотреть. И вот, представьте, он приезжает, ходит по виноградникам, смотрит землю, растирает ее пальцами, нюхает, пробует на вкус и… молчит. Час молчит, два молчит, только ходит и смотрит. Мы уже все мокрые от напряжения, ничего не понимаем, что происходит. И вот в какой-то момент он говорит: «Все, теперь я согласен. Я верю в проект и готов в нем участвовать». Для нас это было большое событие. Под руководством Патрика мы заложили следующую партию виноградников – уже по-другому, потому что в первой посадке были ошибки. После третьего урожая, в 2011 году, Патрик сказал: «Да, теперь я знаю, мы сделаем великое вино». Это длительный период, на это может понадобиться пять, может семь, а может и 10 лет, но мы сможем, я уверен».

И./ А сами вы изучали вопросы виноделия?

Специально нет. Но у меня есть мечта, что когда я перестану заниматься инвестициями, выйду на пенсию, у меня появится много свободного времени и я смогу получить специальное образование. Сейчас, когда мы обсуждаем наше вино, я его комментирую исключительно как потребитель, на уровне «нравится – не нравится». Хотя, на мой взгляд, это самый правильный подход.

И./ То есть управляющие заразили вас своей страстью к вину?

Ну, заразился я, конечно, раньше. Если бы у меня не было интереса, азарта и желания сделать этот проект, я бы не поехал в Париж и не уговаривал бы сначала Жиля, а потом Патрика на участие. Это ведь тоже было непросто. Никто ничего не знал про производство вина в России, никто в это не верил и никто не хотел этим заниматься.

И./ Но почему все-таки виноделие в России? Можно ведь было купить виноградник во Франции или Италии, где климат мягче, процессы отлажены, и импортировать вино в Россию, как это сейчас делают многие?

Да, это классический вопрос, который задавали мне все мои друзья. Купить виноградник во Франции и заниматься виноделием там на порядок дешевле, чем в России. И для меня, как человека много лет изучавшего французский язык, в этой стране очень комфортно и жить, и работать. Но во Франции вы никогда не купите такой виноградник, на котором можно будет делать великое вино. Все места там известны на протяжении веков. Когда в середине XIX века, будучи самым богатым человеком в Европе, господин Ротшильд захотел купить участок земли, который ему понравился, ему пришлось за ним «охотиться» несколько десятилетий, пока хозяин не обанкротился и земля не была выставлена на торги. До этого момента хозяин просто отказался его продавать. А недавно была такая байка, что китайский миллиардер предложил выкупить Chateau Lafite Rothschild за 3 млрд долларов. На что наследник сказал: «Разгон начнется от пяти». Понятно, что это был такой вежливый отказ. Это хозяйство не стоит ни 3, ни 5 млрд долларов, это вещи, которые не имеют цены, их никто не продает, только если вынужденно. Можно купить хороший участок и делать хорошее вино, и это, кстати, будет надежное вложение средств. Но вы будете одним из 150 тыс. хороших французских шато. А это не интересно. Какой в этом вызов? В России же вы можете стать одним из лидеров. Надо заниматься вещами, которые заметны, где есть риск, есть драйв и это интересно. «Второй год подряд мы наблюдаем рост числа высококачественных вин отечественного производства. Особый тренд задают вина из автохтонных сортов винограда. Например, такой сорт как Красностоп в будущем имеет все шансы на то, чтобы стать лицом всего российского виноделия. Однозначно российские вина могут создать конкуренцию мировым производителям. В ближайшие 3–5 лет мы увидим в буквальном смысле бум российского виноделия. Сегодня уже появляется большое количество ярких, мощных, структурных вин, которые делаются нашими энтузиастами при помощи иностранных специалистов. «Лефкадия» в этом смысле отличный пример такого рода сотрудничества. Мне посчастливилось попробовать их новые топовые сорта, которые еще не выведены на рынок, и на мой взгляд, это будет взрыв на российском рынке», — Артур Саркисян, руководитель Союза сомелье и экспертов России, автор гида «Российские вина 2013».

И./ Когда сегодня смотришь на «Лефкадию», создается ощущение, что ты где-то в европейском винном хозяйстве. Аккуратные посадки, умиротворяющий пейзаж, архитектура в испанском стиле… Расскажите, как это создавалось. Все с нуля или что-то там было раньше?

Когда я первый раз туда приехал, там было ужасное запустение. Представьте себе такую картину: осень, ноябрь, дождь, под ногами скомканная проволока, дороги, естественно, нет, мы пытаемся на джипе куда-то проехать. Тяжелое депрессивное впечатление. Весной же и летом все предстало в других красках. Место само по себе фантастическое. Это самый солнечный регион России, поросшие лесом холмы, красивые виды, практически пейзажи Тосканы. Благодаря расположению между двумя морями – Черным и Азовским, климат очень мягкий. Мы полностью преобразили инфраструктуру – проложили дороги, провели реконструкцию зданий, посадили деревья. Например, главное здание – это бывший ангар, в котором хранилась сельхозтехника. Мы его расчистили и перестроили, и получился такой испанский домик с башней и внутренним двориком. А винодельня расположена в здании бывшего сельпо.

И./ А что означает название «Лефкадия»?

Это практически мистическая история. Нужно было придумать бренд для проекта. За что можно было зацепиться? Две с половиной тысячи лет назад побережье Краснодарского края осваивали греки. Они не придумывали названия для новых территорий, а использовали топонимы из той местности, откуда они приехали. Поэтому на побережье Черного моря так много греческих названий. И вот однажды, когда я летел из Афин, я купил карту и просто смотрел наименования, которые мне нравятся. В итоге выбрал примерно 10 штук, из которых потом остановился на «Лефкадии», как будто грек, приехавший сюда и давший новой местности название своей родной деревни. Мне показалось, есть в этом что-то такое южное, теплое, крымское. И вот, название было дано, и приходит ко мне грек, который действительно живет в этой местности, и говорит: «А Вы знаете, что такое по-гречески «лефкадия»? Я напрягся и уже подумал, что совершил классическую ошибку маркетологов, не проверил перевод. Но оказалось, что «лефкадия» по-гречески – это «белый тополь». А в это время мы как раз думали над образом нашей марки. И я придумал взять маскарон, одна половина лица которого – это лицо прекрасного юноши Диониса, а другая – лицо Фавна. В этом состоит греческая философия употребления вина: если вы пьете немного вина, то поднимаетесь к богам, а если много – то опускаетесь до животного. И тут мне приносят лист белого тополя. А он с одной стороны темно-зеленый, а с другой – светло-серебристый. Так мистически совпало наше название с нашим логотипом и с нашим пониманием культуры употребления вина.

И./ Провокационный вопрос: Вы делаете вино в достаточно дорогом сегменте в стране, где основная доля потребления алкоголя приходится на крепкие напитки или сладкое крепленое вино. Что должно обеспечить вам коммерческий успех?

На самом деле у нас есть две линейки вина. Есть вино премиального уровня, которое выпускается в малых объемах – всего несколько тысяч бутылок в год. Это тот самый случай, когда вы делаете штучные вещи, и они просто не могут стоить дешево. Я уверен, что они найдут своего потребителя – людей, которые готовы платить за действительно высококачественный продукт. В слепых дегустациях наше вино по многим позициям обыгрывало иностранные аналоги, при этом его стоимость все же ниже аналогичных продуктов производства Франции или Италии. Мы не обманываем потребителя с точки зрения соотношения цены и качества. Как и большинство зарубежных производителей, мы делаем также более доступное вино в ценовой категории «до 500 рублей». Хотя нам говорят, что для России это тоже высокая цена. Есть такая провокация на рынке – розовое вино, которое делает потомок русских эмигрантов Саша Лишин. Розовое вино всегда стоило 15–20 евро за бутылку максимум. А он выпустил продукт по цене 45–70 евро бутылка. Ему все говорили, что за такие деньги никто не будет покупать розовое вино. На что он всегда отвечает: «Ок, пробуйте». Мне кажется, это самая правильная маркетинговая стратегия. Считаете, что дорогое? А вы попробуйте. Можете найти то же самое дешевле – пожалуйста. Человек, делающий продукт, должен быть абсолютно уверен, что это действительно того стоит. Если вы уверены, вы продадите. Конечно, Саша Лишин тратит очень много времени на продвижение своего продукта. Он возит его по всему миру, устраивает дегустации, некоторое время он даже жил в Гонконге, чтобы продвинуть вино на китайский рынок. И он добился того, что в ресторане на юге Франции невозможно заказать его розовое вино – оно все время заканчивается, и это при том, что стоит в три раза дороже, чем все остальные вина. Как он это сделал? Взял и сделал.

И./ Вы хотите сделать то же самое в России?

Мы просто хотим убедить наших людей, что в России может быть качественное и даже высококачественное вино, и его нельзя оценивать только по месту происхождения. Конечно, у нас в России есть эта тяга к «послаще» и «покрепче». Я тоже, когда был моложе, выбирал более крепкие напитки. Вкус приходит с возрастом. До середины XIX века вся Европа пила сладкое шампанское. А потом англичане ввели моду на брют. Пусть и с опозданием, но эта мода дошла и до России. Люди начинают больше разбираться, вкус эволюционирует. Наверное, с точки зрения климата не везде в России будет комфортно пить вино. Где-нибудь на севере, где девять месяцев зима, действительно хочется чего-то покрепче. Но не везде такой климат. Наша основная проблема, что у нас вкус испорчен безумным количеством дешевого алкоголя. Значительное количество людей пьют просто виноматериал: искусственно подслащенный, подкрашенный и с ароматизаторами. Это ужасно. У нас до сих пор нет закона о виноградарстве и вине, который бы защищал производителей натурального вина от потока подделок. Сейчас можно купить спирт, развести водой, подкрасить и называть вином.

И./ А вы можете назвать ваших основных российских конкурентов?

Конечно, в России есть люди, которые делают качественное вино. «Вина Ведерниковъ» делают очень хороший продукт из винограда сорта Красностоп золотистый. Неплохие вина у виноделов-«гаражистов». Только конкуренция способствует развитию виноделия. Посмотрите на Калифорнию. Там же просто Клондайк с точки зрения идей, подходов. Они не ограничены как французы или итальянцы жесткими нормами винификации и делают просто фантастические вина. Новый Свет сейчас – это номер один по эволюции виноделия.

И./ А вы планируете расширять линейку за счет игристых вин?

Да, мы сделали белое и розовое игристые вина классическим методом, применяемым в Шампани. Это пробная партия из 1500 бутылок, которые мы представим осенью.

И./ Сами пьете свое вино?

Конечно, с удовольствием. Знаете, в чем секрет вина? Когда пьешь его там, где его сделали, оно открывается с совершенно другой стороны, оживает. Вино – это магический продукт.

И./ А как вы относитесь к идее инвестиций в вино?

Я давно эту тему знаю и в какой-то мере разделяю мнение, что вложения в вино лучше, чем депозит, а по рискам сравнимо с инвестициями в акции. Но это другой тип инвестиций, вино может сильно вырасти в цене, но ликвидность таких вложений невысока.

И./ Я читала, что винодельня – это часть комплексного девелоперского проекта, который включает в себя строительство жилья, инфраструктуры, рекреационного комплекса... 

Да, изначально мы строили винодельню с идеей развивать частное виноделие. Мы планируем продавать дома с небольшими участками виноградника с расчетом на то, что каждый хозяин будет иметь возможность делать собственное вино. При этом мы предоставим всю инфраструктуру для этого – обработка, доставка, винификация, бутилирование. Недавно мы совершили ознакомительную поездку в Грузию. Там делать собственное вино – это давняя неотъемлемая традиция. Его будут делать на балконе двухкомнатной квартиры, в гараже, пусть не суперкачественное, но будут делать, потому что это часть жизни. Я не знаю, как это пойдет в России. Рынок покажет. А если проект будет успешным, хватит ли у Вас мощностей для производства и своего, и стороннего вина? Если проект будет очень успешным, мы достроим еще одну винодельню (смеется). Но в нашей культуре виноделие воспринимается как-то слишком просто. Как будто успешному человеку не к лицу этим заниматься. Во Франции или Италии виноделие – это абсолютно нормально. Человек уходит из бизнеса и начинает заниматься вином. Знаете, как сегуны, отойдя от суетной жизни, занимались каллиграфией. А у нас, если был генералом, то заниматься каллиграфией – это как-то не по статусу.

Мы будем предлагать определенную стилистику. Одна из проблем, существующих на юге России, – отсутствие единого стиля. Вот вы приезжаете в Прованс или Тоскану и сразу понимаете, где вы находитесь. А приезжаете на юг Краснодарского края и вообще не понимаете, где вы, – тут такая эклектика разных народностей и культур. Первые виллы, которые строились на побережье Черного моря в конце XIX века, были выдержаны в смешанном итальянско-французском стиле, который не очень органично вписывался в существующий ландшафт. И вот любимый архитектор императора Николая II господин Краснов, который много работал в этом регионе, первым начал вводить элементы русского и татарского стилей в местную архитектуру. Но полноценный архитектурный стиль русского юга просто не успел сложиться. Для своего проекта мы долго собирали такой своеобразный «словарь» традиционных архитектурных элементов. Он будет использован в общем стилистическом решении нашего комплекса.

И./ В Европе виноделие – это бизнес, который передается по наследству из поколения в поколение. Вы бы хотели, чтобы ваш бизнес тоже стал семейным?

Знаете, у меня есть один друг, который, когда разговор зашел о детях, сказал так: «Я меня есть три сына, двое очень успешные, а один – счастливый». Мне это очень запомнилось, и мне бы хотелось, чтобы мои дети были счастливые. Поэтому, если им захочется этим заниматься, если им это понравится, то – пожалуйста, а вот заниматься этим, чтобы добиться какой-то статусности и успешности, – мне такая идея не очень нравится.