«Если верите — надо инвестировать»

Марлен Манасов — в прошлом топ-менеджер российского отделения швейцарского инвестбанка UBS, а сегодня частный инвестор — рассказывает журналу «Инвестиции. Профессиональный взгляд» о своих подходах к инвестированию, в каких сферах и по какому принципу искать стартапы и почему инвестиции в экономику Кубы могут окупиться многократно.

Интервью: Анна Рукина

Фото: Дина Щедринская

«Инвестиции – это доверие» 

И./ Вы 10 лет назад ушли со своего поста в UBS. Как, на ваш взгляд, изменился с тех пор ландшафт финансового рынка в России?

Я застал становление российского фондового рынка. Фактически я его и создавал. Потом было больно смотреть, как все уничтожается. Нашей задачей, моей и моих коллег по бирже РТС, было создать российский Уолл-стрит. И у нас получалось. А потом случилась вынужденная продажа РТС ММВБ. С точки зрения здравого смысла продавать РТС было неправильно. Но в противном случае мы могли все потерять.

И./ Какие решения российских финансовых властей того времени вам кажутся наиболее драматичными?

Самые драматичные — это национализация биржи и фактическая национализация финансового рынка. Среди акционеров биржи хоть и есть частные, но и они полугосударственные.

И./ Это прекратило его развитие?    

Да. И это было сознательное решение. Как следствие, инвестиций в России сейчас практически нет. В России главная стратегия выхода для любого проекта — это государство и окологосударственные структуры, или околоолигархические структуры. Дверей, куда можно постучать и получить деньги, мало. Поэтому, чтобы инвестировать в Россию, нужно находить очень хорошую идею. Такую идею, которая точно продастся.

И./ Что способно изменить сложившуюся ситуацию?

Политическая среда должна поменяться. Я могу провести аналогию с продовольственной программой, которая была принята в СССР для преодоления товарного дефицита. Несмотря на все усилия, она так и не была достигнута. Оживить стагнирующую экономику не получилось. Вроде не голодали, но продуктов не хватало, в магазине нельзя было свободно что-то купить. Надо было бежать, если «выбросили» что-то, и брать, пока не закончилось. И не могли решить эту проблему. То же самое здесь: для инвестиционных решений должен смениться строй. Потому что инвестиции — это доверие. Уровень доверия к государству и бизнесу во всех эшелонах общества в России близок к нулю. Хороший пример с рождественскими елками. У нас большой импорт елок из Дании и Бельгии, хотя обеспечить весь спрос мог бы и внутренний рынок. Почему мелкий и средний бизнес не хотят выращивать елки? Ответ простой: никто не хочет сейчас вложить деньги, а собрать урожай только через пять-семь лет, за которые неизвестно что произойдет. Не факт, что через семь лет это по-прежнему их елки будут.

• Марлен Манасов

  Родился в 1965 году в Москве.
  В 1990 году окончил экономический факультет МГУ им. Ломоносова по специальности «политическая экономия» и Школу международного бизнеса Академии народного хозяйства при Совете Министров СССР.
  1990–1991 — старший специалист международного отдела Академии народного хозяйства при Совете Министров СССР.
  1991–1993 — исполнительный директор инвестиционной фирмы «Актив».
  С 1993 — генеральный директор брокерской компании Brunswick.
  С 1997 — генеральный директор брокерской компании Brunswick UBS Warburg, образованной путем слияния Brunswick и Warburg Dillon Read (подразделения банка UBS), в 2003 переименована в Brunswick UBS, в 2006 году переименована в UBS Securities. В 2008 — покинул свой пост, до 2011 оставался в совете директоров.
  Входил в составы советов директоров ОАО «Фондовая биржа РТС», Национальной ассоциации участников фондового рынка (НАУФОР), ОАО «Связьинвест», ОАО «Новошип», ОАО «Совкомфлот», ОАО «Аэрофлот», ПАО «Банк «Санкт-Петербург», ОАО «Русс-инвест».
  Президент благотворительного фонда «Даунсайд Ап», помогающего детям с синдромом Дауна.
  Член Попечительского совета благотворительного фонда «Теплый дом».

«Предпочтение – доходности»

И./ Какая ваша худшая инвестиция?

Самая худшая — я поставил на швейцарский франк. Это была большая ошибка. Помните, швейцарский ЦБ сказал, что будет держать курс к евро до последнего — 1,20 франка за 1,0 евро. И, собственно, это ему ничего не стоило. Тем более швейцарский ЦБ обещает! Можно было, мне казалось, быть уверенным. И в один момент они заявляют, что снимают все ограничения, призванные сдерживать франк, и курс уходит в никуда. (Прим. ред.: 15 января 2015 г. Национальный банк Швейцарии отменил режим жесткой привязки франка к евро и отказался от политики защиты средневзвешенного обменного курса. После этого евро на некоторое время упал до самого низкого с 2003 г. уровня по отношению к франку.) Швейцарский банк обма нул тех, кто верил в его слово. И швейцарский франк стал очень дорогим. Потом все вернулось на круги своя. Они ничего не добились этим решением. Я  думаю, когда-нибудь должно будет пройти расследование. Не  могу утверждать, но не исключено, что существовала коррупционная схема, по которой какие-то люди нажились.

И./ Во что не стоит инвестировать сейчас?

Знаете, если верите, надо инвестировать. Во все, что хочешь. Например, мне нравится биткоин. И криптовалюты в общем.

И./ Вы верите в криптоэкономику?

Да, я считаю, что она стоит серьезного внимания. Возможно, кроме последних криптовалют. Но первую двадцатку точно надо смотреть.

И./ А когда лично у вас случился переход от консервативных инвестиций к венчурным?

У меня его не было, я всегда смотрел на все. В инвестициях самое главное — диверсификация. Должна быть очень консервативная часть и очень агрессивная.

И./ Тогда как менялось соотношение внутри портфеля?

Мне надо отдавать предпочтение прежде всего доходности. Найти золотую середину между доходностью и надежностью. Любой инвестор это ищет. По своему разумению. Это главное. Возьмем облигации Северной Кореи или облигации Судана — это очень рискованная инвестиция. Но я считаю — почему бы нет. Государства платят по своим долгам, какую-то часть они обязательно выплатят. Разве Южная Корея не поможет Северной Корее и не выплатит часть долга? Все зависит от цены покупки и от готовности ждать. Хотя это похоже на игру в казино на ноль. Сейчас они очень дешевые — 1 цент к доллару. Пусть, выплата произойдет с 90% дисконта. Но для меня это будет 10-кратный заработок. Может, это не случится на моем веку, и Северная Корея будет еще 100 лет Северной Кореей, и Судан будет так же продолжать. Но бэт на сумму, которую можешь себе позволить потерять и ждать, — почему нет.

И./ Вы инвестируете только деньги или так называемый smart money инвестор — вкладываете в комплементарное тому, что уже есть в портфеле, делитесь своей экспертизой, скрытыми рычагами?

Это идеальный вариант. Но надо еще найти такую инвестицию.

И./ А есть из чего отбирать? Или за хорошие проекты борьба идет?

Идет борьба, но есть.

И./ На какие отрасли обращено ваше внимание в большей степени?

Сейчас мне интересно все, что связано со sustainable economy. (Прим. ред.: с англ. «устойчивая экономика», также sustainable development — «устойчивое развитие». Термин употребляется в контексте сохранения окружающей среды, общественного прогресса и справедливой экономии.) А именно со стартапами, которые ведут разработки в сфере замещения пластика. Я думаю, что рано или поздно государства примут законы, по которым будет запрещено производить пластик. Такие законы уже разрабатываются, и где-то запретили пластиковые трубочки для напитков, где-то запрещают целлофановые пакеты. Но все равно — вы приходите в магазин и покупаете воду в пластиковой бутылке. Вот когда это запретят или будут регулировать, контролировать, чтобы бутылки были исключительно из перерабатываемого пластика, — этот рынок разрастется. Сейчас есть интересный стартап в Израиле, в Финляндии разрабатывается технология, во Франции тоже. Один из вариантов — биоразлагаемый пластик из сахарного тростника.

И./ Биоразлагаемый пластик — это полноценное решение проблемы?

Заставить всех людей рассортировывать пластик и сдавать его на переработку мы не сможем. К тому же есть данные, по которым из переработанного пластика можно вновь использовать только 20%. Остальное сжигается. Миру нужно другое решение по пластику.

И./ То есть запрет?

Но а как пить воду? Как обходиться без пакетов, пленки? Сначала нужно создать альтернативу. Кто-то говорит, что альтернатива — это бумага. И такие бумажные компании покупают типографии — ведь газеты сейчас не нужны, никто их не читает. Они покупают типографии и переводят их на новые рельсы, делают бутылки из бумаги. Вместо пластмассовых бутылок — бумажные.

И./ На существующей инфраструктурной базе без капитальных вложений.

Конечно! Кто-то использует такие возможности, кто-то нет. И тот, кто использует, может быть интересен.

И./ Вы предпочитаете входить в растущие отрасли на взлете или когда они уже показали свою устойчивость?

Я люблю на взлете.

И./ У вас получается предвосхищать тренды?

Иногда получается, иногда нет. Когда я хочу куда-то инвестировать, главный вопрос, который я задаю: кому это надо, кто за это заплатит деньги? Если люди готовы платить, значит, идея имеет право на жизнь и будет работать.

И./ А где получилось?

Если глобально — фондовый рынок. Российского финансового рынка не существовало в 1991 г. Я работал в Академии народного хозяйства и мог двигаться в разных направлениях: мог пойти в Министерство иностранных дел, в Торговую палату. А я решил заняться фондовым рынком, о котором никто ничего не знал. Кто-то занимался торговлей товаром на РТСБ — российской товарно-сырьевой бирже. Я выбрал акции. Мне говорили: «Что за фантики». Оказалось, что это не фантики. Может, и фантики сейчас уже, но тогда, по крайней мере до 2008 г., даже позже, казалось, что не фантики.

И./ Умение действовать в состоянии неопределенности у вас откуда? Это личностная характеристика или наработанная?

Это точно нарабатывается, приходит с опытом. И удача имеет большое значение. Должно повезти.

И./ Когда вы входите в проект, вы его оцениваете по мультипликаторам и другим финансовым критериям либо по принципу «нравится — не нравится»?

В конечном итоге все зависит от команды, от человека, который будет исполнителем идеи. Например, есть испанский стартап MashMe, который мне очень нравится, я в него проинвестировал, там очень толковые ребята. Это в своем роде скайп для бизнеса и университетов, для проведения больших конференций. Очень интересный проект, который хорошо развивается. Оксфордский университет купил этот продукт, банк «Сантандер» купил.

И./ Какая у него динамика роста?

Сначала ничего не зарабатывали, сейчас больше миллиона евро в год. Динамика постепенно увеличивается. Расти есть куда — за счет продаж университетам в первую очередь. Одна такая штука стоит 250 тыс. долл.

«Американский фондовый рынок - это сказка»

И./ Вы ушли с фондового рынка?

Нет, у меня еще есть акции «Газпрома», «Сбербанка», «ЛУКОЙЛа» — полный набор. Кстати, неплохая доходность: 5–6%.

И./ На каких значениях будете выходить?

Какая может быть точка выхода, если индекс РТС (а индекс Московской Биржи не показателен, так как он в рублях — а мы живем не в рублях: зарплата в рублях у большинства, но все остальное в долларах) сейчас 1 000. А в хорошие времена он был 3 000 — и это был не предел. Считалось, что есть потенциал роста. Он упал в три раза, какой смысл сейчас продавать. Хотя, если представить, что могут вообще отменить акции… Я как-то давно выступал на одном конгрессе, и меня спрашивали, во что инвестировать. Как раз когда акции «Газпрома» были внутренние и зарубежные. Разница в цене была очень большая. Я говорил: «Покупайте акции «Газпрома». Вы же здесь, вы можете их купить. Смотрите, какая цена для иностранцев и какая для нас. Купите, будет цена доллар. Рано или поздно два рынка объединятся, и у вас будет гарантированная прибыль». И, конечно, рынки объединились. А потом цена была не доллар, а 13 долларов. А сейчас она опять 2 доллара. И «Газпром», как сказал аналитик «Сбербанка», которого уволили, уже не тот.

И./ Как вы отнеслись к этой истории?

Человек правду сказал, а его за это уволили. Такая жизнь настала грустная — когда за правду увольняют.

И./ В UBS Securities были другие порядки?

В то время, когда существовал UBS Securities, никому бы в голову не пришло увольнять аналитиков в таком контексте. Это потеря доверия. А на инвестиционном рынке доверие — прежде всего. Это капитал, он дороже денег стоит. А сейчас его нет, поэтому можно так поступать. Знаете, очень хотелось бы верить, что рано или поздно, но лучше раньше, нормализуется российский фондовый рынок, который дико недооценен. В России price/earnings большей части компаний смешной — 5–6. Когда в США, других странах — от 20. Видите, какой потенциал. Для того, чтобы его реализовать, нужно одно условие — вернуть доверие инвесторов. А возвращение доверия инвесторов — вопрос политический.

И./ В росте американского фондового рынка вам удалось поучаствовать?

Американский фондовый рынок — это сказка. Надо было все вкладывать в американский фондовый рынок. Если бы знал, я бы все вложил и заработал десятикратно. Когда говорят: «В России такое хорошее налоговое законодательство, налог 13%», я спрашиваю: «13% от чего?». Заработали вы 13% от 100 тысяч. А в США вы заработаете на вложенный капитал не 100 тысяч, а 10 млн, и заплатите с этого capital gains не 13, а 15%. Да, если вы будете выводить деньги на счет, заплатите налог. Но если вы переинвестировали, ничего не заплатите. Поэтому надо было вкладывать в Америку.

И./ А сейчас уже поздно?

Сейчас перегрето, мне кажется. Кто-то считает, что еще два-три года рост продлится. Но почти 10 лет уже стоит «бычий» рынок — это исторический рекорд, кстати. Должен быть цикл, должен быть «медвежий» спад. Деревья не растут до небес. И проблем много накопилось.

И./ Основной интерес представляют акции технологических компаний — Apple, Facebook либо нет?

Там есть огромный второй эшелон. Но его надо изучать.

«Куба – любовь моя»

И./ Я читала о ваших инвестиционных планах в отношении Кубы. Они были связаны с надеждами на падение коммунистического строя и перспективностью вложений в развитие инфраструктуры. Вы не пересмотрели свои взгляды?

Кубу я обожаю. Это очень интересная страна. Во-первых, она территориально большая. Их береговая линия, а это 1 000 островов, составляет 70% пляжей Карибского бассейна. Это очень богатая страна, там есть и никель, и сахар, и табак, и ром, и т. д. И это культурно богатая страна. Куба предложила миру многих известных художников. Кубинское искусство зарекомендовало себя на всех ведущих арт-салонах мира, художники попали в лучшие галереи — от испанских, Reina Sofi a, до американских. Не только изобразительное искусство — музыка, балет также. Но с Кубы многие уехали. Большое количество кубинцев живут в США и достигли там финансовых и политических высот. Конечно, они неравнодушны к тому, как управляется их страна, как живут их родственники. Я подозреваю, когда у них появится возможность, они не формально отнесутся к своей родине.

И./ А когда она появится, на ваш взгляд?

А этого никто не знает. Но когда люди получают по три доллара в месяц, настанет наконец момент, им надоест, и они смогут сказать: «Хватит, сколько можно, давайте жить по-человечески».

И./ Еще есть регионы, обладающие таким же потенциалом?

Венесуэла. Еще один пример рукотворного уничтожения страны. Мои друзья-венесуэльцы, которые живут в Испании, хорошо устроились, они талантливые люди — работают в инвестиционно-банковском и артмире, но в отношении своей родины они слезами обливаются. Приведу пример насчет этих стран. Вот у вас машина. Она хорошая, на ходу, не «Бентли», но «Мерседес». И вы этот «Мерседес» совсем не бережете. Едете не по дороге, а по какому-то своему пути. Или это путь «чучхе», или это путь «героя Чавеса», или это еще какой-нибудь путь. И вы свой «Мерседес» по этому бездорожью ведете. Думаете, что пробьете новый путь в светлое будущее. Сначала «Мерседес» тянет, потому что есть наработанное прошлое — в частности, Куба была одной из богатейших стран Латинской Америки до революции: парижская мода приходила в Нью-Йорк и Гавану одновременно. Если модница хотела купить последние туфли «Шанель», где это можно было сделать — в Гаване и в Нью-Йорке. В Гаване, может быть, даже быстрее. То же самое с Венесуэлой — это была процветающая страна, но они решили ехать по своему пути. И они свою машину — гражданского общества, экономики, предпринимательства — уничтожают, и в конце концов она дает сбой. И сейчас в Венесуэле эта машина разваливается на глазах. Колесо отлетело, переднего стекла нет, зеркал нет, а они все еще жмут на газ. И думают, что им Petro поможет — это их криптовалюта.

И./ Не поможет?

Нет, конечно. Это апокалипсис для них, для их общества. Будет хуже или так же — в лучшем случае. Пока людям не надоест. Это какое-то проклятие. В здравом уме нельзя представить, чтобы так можно было уничтожать страну и рациональный путь развития.

И./ Россия на том же пути?

Конечно. Но у нас машина получше. У нас все-таки не 98% бюджета зависит от экспорта нефти, как у Венесуэлы. Мы больше, сильнее. У меня есть один знакомый на  Кубе, он внук Алехандро Робейна, легенды сигарного мира. Знаете сигары «Робейна»? Вот он внук. Я был в гостях в его доме. Он нас угощал обедом, показывал свою плантацию и рассказывал про сигары «Робейна». Мы с ним откровенно поговорили. Я надеюсь, кубинские власти не будут читать это интервью. Он говорит: «Мне 40 лет. Я буду жить на этой земле». А надо сказать, что у него не конфисковали землю. Но ему нельзя продавать табак. Весь табак, у него он один из лучших на Кубе, власти покупают по смешной цене и перепродают в сто раз дороже. Он говорит: «Я доживу. А они не доживут. Я своим сыну и дочерям оставлю наследство. Моя плантация стоит 50 млн евро. Сейчас я еле свожу концы с концами, но я уже посчитал, сколько я буду зарабатывать, и я знаю, как я построю бизнес, как только мне это разрешат сделать. Я буду ждать, когда это случится. Мой дед, Робейна, жил до 90, и я еще поживу. Обязательно чтото поменяется. Не через 10, так через 20 лет. Я это увижу». И он будет ждать. Такой умный мужик. Он сам работает на плантации, и у него еще 20 работников. И он знает, что обязательно заработает. Он будет ждать момента. Вот его актив. Он с ним родился. Это земля его деда. Почему, я считаю, нужно инвестировать в Кубу. Куба — это коммунистическое государство, инвестиция в которое сейчас приносит небольшой доход, но апсайд будет в США. Кубинская диаспора, которая живет в Штатах, со своим капиталом и с политическим влиянием обязательно вернется. И они могут сделать много хорошего для своей страны. И в финансовом, и в технологическом плане, и менеджерских талантов им не занимать. И рано или поздно Куба будет вновь процветающей страной — какой она была. А раз будет процветание, значит, понадобятся инвестиции всюду. Осенью прошел листинг на Лондонской фондовой бирже фонда прямых инвестиций в недвижимость CEIBA. Я считаю, это прекрасная возможность получить частичку Кубы: 4% дивидендов в фунтах и апсайд на недвижимость без долгов в Гаване и на пляжах.

И./ Какой объем фонда?

Они вложили более 150 млн долл. и привлекли еще 30 млн фунтов. Хотя сложно было оценить спрос из-за тех ограничений, которые существуют для американских инвесторов. Дополнительные средства пойдут на строительство отеля в Тринидаде. Это город на побережье Карибского моря, защищенный ЮНЕСКО. Кроме того, они поручаются скупать все, что будет падать. Фонд управляется Aberdeen Asset Management, крупнейшим управляющим фондами в Европе.

И./ Проводя аналогию с Россией: если поменяется политический климат, сюда вернутся диаспоры, которые по тем или иным причинам покинули страну?

Все зависит от того, на что он сменится. Я могу представить, что будет еще хуже. В Венесуэле был Чавес, а стал Мадуро, который называет себя «сыном Чавеса». И этот «сын Чавеса» довел страну до катастрофы.

И./ Поэтому вкладывать в Кубу вам кажется оптимальнее?

Оптимальнее. Апсайд больше, а даунсайд маленький. Даунсайд понятен: допустим, все останется как есть. Ваша доходность — 4%. А если произойдут изменения, можно заработать кратно. Вложения в Россию дают доходность 6%. Апсайд? Шесть лет никакого апсайда. Потом — непонятно. Кубинским революционерам уже по 90 лет. Последний, которого выбрали, моложе — ему 58 лет. Но не похоже, что он справляется с управлением. Поэтому, вероятно, на Кубе изменения произойдут быстрее, чем в России.

И./ Для вас имеет значение этичность бизнеса?

Я считаю, что деньги пахнут — 100%.

И./ Вкладывать в проекты, которые улучшают качество жизни, приятнее?

Надо вкладывать в проекты, которые не делают ничего плохого. Чтобы не было потом стыдно. Этическая составляющая важна. Люди зарабатывают не только ради денег, живут не ради денег, не ради инвестиций. Чтобы не было противоречий, надо и вкладывать соответствующе. Есть такие «Деточкины»: своруют или нечестно заработают и потратят много на благотворительность. Я считаю, конечно, они не «Деточкины», потому что Деточкин воровал не у честных людей, а у воров. И все отдавал, ничего себе не оставлял.

И./ На обратный билет оставлял, по-моему. А для чего вы зарабатываете?

У меня и у моих коллег благотворительные проекты, они требуют денег. Для своей семьи. Для тех, кто не может заработать — для них зарабатываю. Инвестиция в добро — самая лучшая инвестиция, которая может быть.